РФ-газета

МЕЛЬНИЦА ( 1 апреля 1987 )
__________________________________________________________________

БОРЬБА!

Как много в этом звука.
Как все мы в этом до зубов,
Как руки чешутся... А ну-ка,
Смелее в бой! И к ломке дров,
И к рубке леса я готов,
И к бою, и к употребленью
В разрезе неформальных групп
Объединений и течений,
Как консервированный суп
Бурлящий грозно жирной гущей
В стальной кастрюле битв текущих.

ПОГОДНЫЕ УСЛОВИЯ
То ли дождик, то ли снег,
То ли будет, то ли нет...

На дворе - трава. На траве - дрова. Траве - мокро. Дровам
- сыро. Гниют дрова. Уж такая погода на дворе. Дрова - они ведь
как трава. Посадили - они растут. Росли - их срубили. Срубили -
они лежат. Погода плохая - гниют. Будет хорошая - сгорят. Но не
все. Только те, что не сгнили. Потому что если решение вопроса -
гнить или гореть - определяется погодными условиями, то некоторая
часть дров сгниет. Обязательно.
Эх, погодные условия! Кто вас выдумал? Какой матерый
спортсмен обучил нас всех особой такой гимнастике? На счет "раз"
- вверх посмотрели: не каплет? На счет "два" - вниз нагнулись: не
грязно? На счет "три" - лбом об землю: бух! Спасибо, что не
каплет! Спасибо, что не грязно! А если каплет? А если грязно? Все
равно - бух! Спасибо за науку! Спасибо, погода-матушка, спасибо,
родимая, не тебя же, золотая, хаять - мордой в грязь: плюх!
Погодные условия - они погодные условия и есть. Так что:
и-раз, и-два, и-три, и-раз, и-два, и-три.
Потренировались? Выдрессировались? А ну-ка проверим.
Почему жара? Погода такая. Почему мороз? Погода такая. Почему
было плохо, а стало хорошо? Не извольте беспокоиться,
оттепель... Бух! Ура! Дождались мы Красна Солнышка!
О да, Красно Солнышко - это Красно Солнышко. Его надо
дожидаться. Его самим не зажечь, руками в небо не заправить.
Потому - оно, хоть и Красно, да Солнышко! Такой, знаете,
вселенский феномен. Не наших рук дело. Само по себе. И небо -
само по себе. И мороз - сам по себе. И оттепель - бух! - тоже
сама по себе.
А мы - сами по себе. И совершенно ни причем. Потому что
погоды не делаем. Мы ее ждем. У моря или там где. Только от этого
нам ни холодно, ни жарко. Холодно и жарко нам от погоды. Вот мы
ее и ждем. Смотрим в небо, каплет или не каплет. Смотрим в землю,
грязно или не грязно. Смотрим в книгу, видим то, что прячем в
карман. Вышло из-за туч очередное Красно Солнышко - ура! бух! -
вынимаем из кармана, всем показываем.
Себя - самих по себе - мы, оно конечно, делаем. Улучшаем.
Или ухудшаем. Или, скажем, в лоб. Это если в крайнем случае. А
погоды мы не делаем. Но ведь же хотим! Хотим улучшить. Или
ухудшить. Не говоря уж про лоб. А - нельзя. Даже если в крайнем
случае.
Потому что погода - сама по себе. Ух, плохая погода! А она
плохая. Эх, хорошая погода! А она - оп-ля - и снова плохая! Ох,
чтоб ее! А ее не чтоб. Погода себе и погода.
И мы бьем в бубен - громко-громко - и завываем, и пляшем у
костра - в общем, шаманим по всякому: просим Красна Солнышка...
ненеурожая... раннего прибытия по зависящим от нас
обстоятельствам...
А они от нас не зависят!
Потому что пока мы за лесом не видим деревьев, и пока мы
знаем, что есть верх и есть низ, и пока мы видим не чью-то силу и
свое - пока! - бессилие, а безнадежное небо вверху и нас самих по
себе внизу - дождь каплет и будет капать сверху вниз. А снизу
вверх - не получится.
Потому что пока мы шаманим по всякому: пляшем у костра, и
завываем, и бьем в бубен - громко-громко, - погода наступает
своим чередом. Сама по себе.
А мы - сами по себе. Имеет место отдельное
недовыдавливание по капле из себя некоторых пережитков давно
прошедшего прошлого.
...А где-то давным-давно едет всадник по степи, в руках
лук, вороная кобылка, черные глазки из-под меховой шапки -
пристально и злобно - зырк! А сзади еще люди - на веревке. Всадник
едет, кобылка ржет, люди идут. А степь широкая! Сюда пришли,
поели, все запакостили, пошли дальше. Там нашли лес, наломали
дров, пожгли, побрели опять. Степь большая! И - сама по себе. Не
здесь родились - здесь убьем. Не мы строили - мы разломаем. Не мы
сеяли - не обидно, если все с голоду помрем. Ну - помрем и помрем.
Наплевать. И-эх! Ого-го!!! Идут кочевники! Кочуют!
Идут кочевники, кочуют. Все свое несут с собой. А все, что
не с собой - то чужое. И степь чужая. И деревья - дрова!- чужие.
И реки - да хоть вспять они теки.
Потому что в первую очередь кочевники не несут с собой
себя. Давно потеряли. Остались - без себя. Сами чужие. И ни дома
им, ни крыши, и кругом - степь да степь. И какая погода ни
наступи, все - судьба.
Едет всадник. Черные глазки из-под меховой шапки -
пристально и злобно - зырк в небо! И полоняне на веревке -
сначала, все-таки, нерешительно, на всадника, но потом, вслед за
ним, тоже в небо - зырк:
То ли дождик, то ли снег,
То ли будет, то ли нет...

* * *

Здесь Зона. Здесь так нельзя. Здесь вообще нельзя никак.
Здесь вообще нельзя понять, что происходит, невозможно выяснить,
зачем, неясно, кому это нужно, потому что нельзя, чтобы было ко-
му-нибудь нужно, чтобы что-нибудь было, зачем бы то ни было.
Но так ведь тоже нельзя. Ну, конечно, нельзя! Ведь просто
руки опускаются. Так ведь нельзя, руки. Ну ведь плохо же - так
ведь нельзя плохо.
- А хорошо можно? - нельзя вопросительный знак.
- А почему? - а ни почему нельзя.
Нельзя, и все. И точка.
И точки тоже нельзя.

* * *

Раннее Солнце еще не успело прогреть древние камни старой,
славной Кастилии, когда Дон Кихот прервал тревожный сон Санчо
Пансы - своего верного оруженосца.
- Вставай, Санчо, - промолвил Дон Кихот, - ибо тот, кто
медлит вставать по утрам, может проспать до обеда!
В ответ на это лежебока Санчо накрыл глаза беретом и пус-
тил довольно-таки громкий храп.
- Ах, Санчо, - печально молвил Дон Кихот, - правду гово-
рят, что благородные рыцари готовят себе могилу, нанимая на служ-
бу людей низкого происхождения...
В это время компания людей крайне низкого происхождения
направилась к рыцарю, привлеченная блеском славного бритвенного
таза. Все они были большими любителями органной музыки.
Самый старший из них сразу же двинул Дон Кихота в лоб.
- Чем-то ты мне не нравишся, старикашка, - сказал орга-
нист, - вот только непонятно, чем.
Погрузившись в глубокую задумчивость, он принялся колотить
бедного рыцаря ногами, стараясь надавать ему побольше пинков в
живот. Осыпая старика колотушками, злодеи называли его вонючим
металлистом и вонючим панком, так как Дон Кихот имел несчастье
носить доспехи и брить свою старую голову.
- Вы жестоко ошибаетесь, считая меня металлистом, - увеще-
вал старик своих мучителей, - ведь я всего лишь странствующий ры-
царь, призванный жестоко карать несправедливость.
- Тогда ты вонючий фанат, - заявили меломаны, колотя наше-
го рыцаря башмаками, ибо ты никак не соответствуешь тому облику,
который, по нашему мнению, должен иметь каждый - я подчеркиваю,
каждый член нашего общества!
С этими словами органисты удалились, обсуждая веселое
приключение.
- Положительно не понимаю, почему нас представляют крово-
жадными драконами, - промолвил один из меломанов, - всякий на мо-
ем месте убил бы вонючего старикашку. Хотел бы я видеть - ха, ха,
- хотел бы я видеть...
Последнее, что успела увидеть эта сволочь, был дульный
тормоз стопятидесятидвухмиллиметрового орудия тяжелого танка
"Россинант".

* * *

Жил-был оловянный солдатик. Одной ноги у не было, а другая
была. А той, которой не было, не было потому, что не хватило
олова, потому что олово пошло на оловянные пуговицы, потому что
без пуговиц солдат - не солдат.
Рук у этого солдата тоже не было.
Зато у него было оловянное ружье. Потому что солдат без
ружья - как без рук, а без рук солдат - как без ног, зато с
оловянными пуговицами. И ружьем. И даже небо над этим солдатом
было оловянное.
И никаких балерин.

РЕЦЕНЗИЯ

Пришла, наконец, пора узнать то, о чем мы и не
подозревали, о том, как мы жили все предыдущие годы. Мы долго
молчали об этих мрачных временах, теперь мы будем долго говорить
о них. Говорить об этом надо сейчас всегда, и никогда не
забывать, как было тогда, чтобы жить спокойно теперь. Именно
сейчас самое время и место для появления таких произведений, как
роман "Плюха", уводящий наши мысли в область возвышенного и
далекого, и кинофильма "Кукование", прямо сказавшего каждому из
нас, что пришла пора назвать вещи своими именами - мы сами знаем
какими - те вещи, о которых в нем говорится. Кто из нас не
замирал в изумлении, глядя на чудовищное, вездесущее,
бессмысленное, непонятно откуда взявшееся Зло, действующее в
фильме, кто не вздыхал с облегчением когда Зло вдруг терпело
поражение, сталкиваясь с безликим, аморфным, внезапно возникшим,
но от этого лишь более могущественным Добром. Основная идея
фильма прекрасно выражена в восклицании известного литературного
героя, оказавшегося на краю жизненной пропасти: "Орлы, покайтесь
в грехах публично!" Именно так, и никак иначе, должны мы
отнестись ко всему тому, что здесь все время имеется в виду,
следуя за создателями фильма, кредо которых провозгласило себя
устами общепризнанного ныне телеэкраном и известным поэтом
автора: "Важно первым успеть с покаяньем".
Итак, мы сегодня каемся. Мы получаем отпущение грехов,
очищаем мысли от скверны и делаем свое сознание чистым, светлым и
просторным. Взгляните вокруг глазами, обретшими прозрачность!
Подумать только! Сколько бесконечно близкого, дорогого,
посконного, сермяжного было уничтожено тем, ныне сгинувшим злом!
Вспомните хотя бы о недавнем нравственном подвиге общества
"Вчерашний день", установивших, что на месте склада
пиломатериалов, уничтоженного несколько десятилетий назад, в ХV
веке стоял дровяной сарай, и требующих восстановить разорванную
связь времен. Да, оборвана живая нить, соединявшая прошлое с
настоящим. Что это, как не пережитки татаро-монгольского ига,
которые лишь сейчас мы начинаем успешно преодолевать? Можно много
найти таких примеров, наряду с совсем другими, если оглянуться на
дорогу, ведущую куда-то не туда, по которой мы шли, как сказано в
фильме "Кукование" непонятно зачем. Эта дорога не ведет ни к
церкви, ни к костелу, ни к мечети, не ведет ни в одно святое
место. Но сегодня, обратившись к произведениям, подобным тем, о
которых говорилось, мы повернемся к новым показанным нам идеалам
и, отпустив себе свои грехи, двинемся вперед, по дороге открытой
нам истины.
А. Минь, рецензор.

ДЛЯ НЕПОНЯТЛИВЫХ

Люди! Ну почему, почему, почему? Что это вы все вдруг. Ну
что я вам такого сделал.
Ведь я хороший. У меня это даже на лбу написано. Два часа
старался. А теперь вы ходите мимо и обращаете внимание только на
надпись, а совсем не на меня.
Я очень начитанный, люблю музыку. Очень много думаю о
жизни и так. Вчера, правда, я додумался до того, что мне стало
плохо и разболелась голова. Пришлось пойти на дискотеку.
Да, да. Я, конечно, все отлично вижу - пыльная музыка,
потные руки, сомнительные девочки, но их тоже можно понять - ведь
они живут для других, и значит это хорошо.
Еще у меня есть мечта. Чтобы вдруг у меня появился
товарищ, умный и добрый. И когда я встретил ее, то сразу понял -
это она. Но я не знаю, не знаю, не знаю, что делать, куда
смотреть, как говорить, ведь все это было, было уже когда-то
кем-то сказано.
Еще есть одна печальная истина - когда мечты сбываются,
они уходят от нас.
Люди, я вас всех очень люблю. Только и вы, пожалуйста,
любите меня. Ведь я хороший, у меня даже резус-фактор
положительный. Люди, что я вам сделал?

* * *
Живым, живым, живым -
Это лишь остановка в пути,
Мертвым - дом.

В уездном городе N жил-был человек. Хороший был человек, но
все-таки жил в подвале. Подвал тоже был хорош, но в его кулуарах
стоял запах воды: там в его молчаливых углах жались серые
приведения. Ужаснее всего была мерзкая плесень и сырость, которую
они распростроняли вокруг себя. Их не смогла истребить даже
одинокая электрическая лампочка, свет ее сводил с ума нашего
героя. Первое время он еще пытался развести костер, но замерзшие
пальцы ломали спички, а на зажигалку не хватало денег.
Каждый день он ходил на работу, но было б, наверное, лучше,
если бы он не ходил. А делал он разные машины. Кому они нужны и
зачем - этого он не понимал, да, впрочем, и не задумывался. По
ночам его преследовал один и тот же кошмар - взбесившаяся машина,
которая хочет его задавить. Он просыпался в холодном поту: "Я не
знаю, зачем я живу! И если я даже брошу ходить на эту чертову
работу, то что же останется мне? Я никому не нужен!"
Ему, наверное, нужно было сходить к врачу, и тот прописал
бы ему железнодорожной воды по 3 чайной ложки в день. А так каждое
утро электричка везла его туда, куда он не хотел.
И лишь после работы он чувствовал себя уверенней. Каждый
вечер к нему заваливали друзья, принося портвейн и пиво, и, чтоб
ощутить себя полноценной стаей Степных Шакалов, они меняли бата-
рейки и ...
- Рок даст нам все - у нас больше нет проблем. "Кусок нас-
тоящей жизни - рубль кило", "Спусковой клапан", "Громоотвод и Кo"
- названия рок-групп сыпались, налетая одно на другое.
- Мы вместе! - заклинал с магнитофонной пленки картонный
герой. Начинало казаться, что и вправду у всех появляется что-то
действительно общее, важное и значительное.
- Дальше действовать будем мы! - скандировал взвинченный
зал.
- А теперь мы хотим танцевать! - подхватывал диск-жокей.
Публика входила в экстаз и выходила оттуда свистящяя и изрядно
одуревшая. Под звуки, доносящиеся из магнитофона, человеку стано-
вилось легко и приятно. Боль, сжимавшая душу, постепенно высасы-
валась динамиками. "Пусть все идет, как идет, ну а я - слегка
пьян",- думал он, сладко потягиваясь, уютно сворачивался на крова-
ти и засыпал - до завтрашнего дня.

Тем,кто ложится спать -
Спокойного сна,
Спокойная ночь.

* * *

Если бы я знал, что такое электричество,
Я сделал бы шаг, вышел бы на улицу,
Пошел бы в институт, зашел бы в главный корпус
И услышал твой голос и вопрос, вопрос, вопрос.

Но я не знаю, как идет сигнал,
Я не знаю принципа связи.
Я не знаю, кто сдал экзамен.
Едва ли я отвечу тебе, тебе, тебе.

Что это, Беримор? - это финиш, сэр.

Вот тело, брошенное под углом к земле,
Вот тело, вздернутое в пеньковой петле,
Вот тело, тонущее в роковом болоте.
Когда же это тело упадет к земле.

В мире есть семь и в мире есть три.
Есть люди, у которых громмофон внутри,
Есть люди, у которых хризолитовые уши,
Есть песни, разъедающие серые мозги.

Есть люди, сочиняющие кобальтовый сплав.
Есть люди, потребляющие целый самосвал.
Есть люди типа преп и люди типа умер.
Но нет никого, кто знал бы твой нумер.

Граждане, Минздрав СССР предупреждает
При пожаре звонить по телефонам
2-12-85-0А
2-12-85-0Б
2-12-85-0В
2-12-85-0Г
2-12-85-0Д
2-12-85-0Е
2-12-85-0Ж
2-12-85-0З
2-12-85-06
Опасно для вашего здоровья.

* * *

- Вовочка,- сказал я Вовочке,- как ты думаешь,- должны ли
мы бесчинствовать и хулиганить в эту сказочную ночь?
- Нет , конечно, нет,- ответил Вовочка,- какой же это долг?
Это - низменная потребность распоясавшихся вандалов, обуреваемых
животным желанием разрушить то...
- Вот это самое,- сказал я Вовочке. От Новодачной к
Шестерке гнали Стадо.
- Вот именно это,- сказал я,- чего потом мы со слезами
будем вспоминать.
- Танцы, шманцы, обжиманцы,- подхватил Вовочка.
- Вся страна, вся страна танцует с нами всю ночь!!!- заорал
диск-жокей, перекрывая ржание диск-жеребцов.
- Мы не хотим развлекаться со всей страной всю ночь, как
все,- сказал Вовочка.
- Мы, наверное, даже попытаемся помешать этим
развлечениям?- спросил я Вовочку.
- И немедленно!- рявкнул Вовка.
И я немедленно ахнул. Шестерка тоже ахнула. Фиолетовый корпус
стал ультрафиолетовым, засветился в жестком рентгене и исчез.
Вместе с ним исчезло что-то еще. Что-то еще такое вместе с
ним исчезло, что всегда было где-то поблизости.
- Вовочка!- сказал я Вовочке,- тебе будет ЭТОГО не хватать?

* * *
De magno nil nisi bonum

Всю ночь второклассника Василия Удоева мучили кошмары. По
голове, кашляя и сморкаясь, бродила одинокая клякса. Вообще-то на
нем их обычно спало много, но сегодня одна, до боли знакомая
второкласнику клякса, всю ночь ползало по нему, тыкалась в
различные предметы и залезала в самые отдаленные уголки его души.
Сердобольный Вася каждый раз выколупывал ее оттуда, пока к утру
она не затихла, свернувшись калачиком на лбу.
Василий проснулся. Голова болела. Она посмотрела на себя
со стороны и стукнула кляксу, чтобы та убралась. Но намаявшаяся
за ночь клякса лишь сладко сопела. Тогда Василий раздавил ее,
соскреб пальцем сморщившийся трупик и пошел в школу. По дороге
ему на ум пришла та народная мудрость, а еще он думал, что вот
вырастет большим и бросит пить.

* * *

На землю тихо опускалась первоапрельская ночь. Оперативные
силы привычно рассредоточились и приготовились достойно выполнить
свои функции. Настороженно притихшие окна общежитий обещали на
этот раз особенно трудную работу. Все было тихо. Но вот в одном,
потом в другом окне загорелся свет. Действуя согласно инструкции,
сотрудник оперативных сил воткнул лом в распределительный элект-
рощит. Посыпались искры, запахло паленым. Свет погас. Где-то заз-
вучал магнитофон. Но напряжение во всех подозрительных комнатах
было немедленно выпрямлено, и несчастный аппарат сдох. В это вре-
мя стрелка часов медленно подходила к полуночи. Как только насту-
пили новые сутки, ужасающие взрывы потрясли корпуса. Оперативные
силы знали свое дело. Но очень немногие двери распахнулись, являя
коридору заспанные физиономии. Остальные, подпертые изнутри мощ-
ными баррикадами, хранили молчание. Командир оперативных сил при-
шел в бешенство. Столь малого эффекта от действий своих молодцов
он еще не видел. Он носился по пустым коридорам и орал, срываясь
на хрип:
- Веселитесь, черт побери! Ведь вы целый год учились, ру-
гались с вахтерами, деканатом, шефом, и завтра будет тоже самое.
А сегодня у нас праздник непослушания,- крушите мебель, взрывайте
общежитие! Веселитесь, я вам говорю! Согласно инструкции!
Коридоры хранили молчание. В комнатах спали.

* * *

Мы идем, куда глаза глядят. А наши глаза вперед глядят,
туда мы и идем. А вот сзади у нас глаз нету, поэтому о том, что
там творится, мы лишь догадываемся. Это ведь не самое важное. Са-
мое важное - что мы идем только вперед. Куда глаза глядят.

Сайт управляется системой uCoz